Стихи

Зима прошла. Я так или иначе
Как на иголках. Ты — как на игле.
Но сядешь в кресло, примешь позу мальчика,
Который вырос из своих проблем

И перестал от жизни ждать подвоха:
Неправда всё — от страха до укора.
Есть голос. И плечо. И воздух вздоха,
Истраченный на ветер разговора.

Горячая ладонь на грани локтя,
Спокойный взгляд откуда-то оттуда.
Всё так легко. Всё здесь. И я не буду
Обкусывать ухоженные ногти

Лишь оттого, что всю тоску по миру
Своим дыханием заученным и ровным
Ты сводишь к фарсу, тонко симулируя
Неактуальность абстинентного синдрома.

Я тоже не люблю душевной боли,
Вот только снится что-нибудь такое…
Как трезвый Анонимный Алкоголик
Во сне готовится к последнему запою,

Чтоб в ужасе проснуться. Я забыла
Соленый вкус во рту, когда душа
Прострелена навылет грустной силой
Влюбленности. И если не мешать…

Но я рискну. В меня ворвется хаос
Прекрасной жизни: запахи мужчин
И снега тающего и весенний пафос
Дорог разбитых под колесами машин;

Змеящиеся в сладкой новизне
Щемящи так и жгуче откровенны
По мартовской последней белизне
Безумной вербы вспоротые вены…

Потом нагретый солнцем подоконник
Шершавым краем впишется туда,
Где комната пустая, где знакомо
Не всё ещё. Где мутная вода

В аквариумной сфере: дух «Climat»
И легкой пыли книжных переплетов.
Где я сижу и знаю, что зима
Прошла, и ёрзаю на стуле отчего-то.

И ты, склонивший голову к плечу,
В глазах желаний странных паутина:
«Хочу на Фиджи. А ещё хочу
Сложить упрямую мозаику из льдинок,

Как этот мальчик, помнишь? Ну. который…»
Отчетливо в окне скулит синица
На тонкой ветке. Листья — это скоро.
Да. что-то там про иней на ресницах

Я вспоминаю, вкладывая руку
В твою ладонь движением души.
Всё будет хорошо. Ты помнишь скуку
Понятных жестов? Только не спеши

Мне руку возвращать, скользнув глазами
По смуглой коже. Это неопасно,
Когда искрит пространство между нами.
Напрасно всё? Надеюсь, что напрасно,

Как этот свежий воздух, как синица,
Скулящая в окне на тонкой ветви,
Как верба рваная, как сон, который снится
И не сбывается, как впрочем всё на свете.

Как всё, что тает, всё, что пахнет снегом,
Как эти дни, как этот влажный день,
Оторванный от прочих, как с разбега
В трамвай влетевшая растрепанная тень

От тополя; как всё, что непонятно,
Что в воздухе на волоске повисло,
Пронизанное осторожным смыслом,
Бессмертным и мучительно приятным.

Елена Ильичева

* * *

Было можно тогда, было, кажется, многое можно
В нашем в сущности, маленьком городе, где
На асфальте, блистающем жил подорожник,
Как кувшинки на тёмной далекой воде:
Надо было, конечно, ходить осторожней.

Надо было цепляться глазами за тонкие звёзды,
А губами касаться пушистой макушки младенца,
Но от камня горячего некуда, некуда деться,
А на свет не рождаться и не разговаривать поздно.

Можно было вцепиться в тебя и, пожалуй,
Можно было забыть, что такое — дышать.
Чтоб под воротом где-то шевельнулась и сжалась
В неприличном порыве ледяная душа.

Ты бы вырвался, зная, что это не в стиле:
Мы шаги просчитали ещё на пороге.
С подозрительной лёгкостью я бы тебя отпустила.
Если так, то зачем начинать — безнадёга!

Можно просто прижаться друг к другу. А впрочем,
Если крепко, то сразу становится жарко.
Мы с тобою не любим жары. Если хочешь,
Будем вместе коллекционировать марки.

* * *

Ты делаешь мое, а я делаю твое.
Ты живешь в этом мире для того, чтобы
соответствовать моим ожиданиям. А я
живу в этом мире, чтобы
соответствовать твоим.
Ты — это я, а я — это ты.
Если мы расстанемся — это ужасно. А если
нет, то этому совершенно нельзя помочь.

Молитва невротика

О.Н.

Мир, который всегда так привычен и так незнаком:
Обескровленность листьев, набрякшее тело реки,
Уползающей к морю, и где-то у самой щеки
Ледяной хризантемы душистый взъерошенный ком.

Мир, который всегда… Иссеченный дождем тротуар
До атласного блеска, до черной осиновой дрожи.
Городским взбудораженным духом небрежно наброшен
На бездонную лужу бензиновой пленки муар.

Это не навсегда. Это просто конец октября,
Расщепленный колючим желанием всё выбирать.
Просто найденный мною для прикосновения повод
Оголен и опасен, как медный зачищенный провод -

Мир, который внутри. Я знакомую чувствую боль.
Где должна быть душа. Или это опять «драмкружок»?
Я боюсь темноты. Я боюсь повстречаться с собой
В темноте своих тайных страстей. Но возможно, что там хорошо,

Как в раю, как на детской площадке для игр,
Где легко и приятно, где можно сто раз отыграть
Даже то, что нельзя, — основательно, весело и
Возвратившись наружу, поймать узнавания грань,

Что и здесь эти звуки, движения запахи, сны.
А за ними всё та же вселенская мягкая грусть
И глубокая музыка жизни — ее нелегко объяснить:
Золотого рояля густой лакированный груз

Не положишь в карман, не припрячешь за каждым кустом,
Опустившим на ветер листву, но занять свое место
Можно и на скамеечке где-нибудь в парке пустом.
Только выпрямить спину и кратким сценическим жестом

Дать кому-то понять, что вот-вот… Что до первого такта
Остаются секунды. Осенняя влажная даль
Успокоит меня, удивленную фактом,
Что никак не могу отыскать под ногою педаль,

И подсядет ребенок и спросит: «Во что ты играешь?»
Я отвечу: «В красивую жизнь над усталой рекой»,
Ощутив вместо ровного холода шелковых клавиш
Этот трепетный мир — мир, который всегда под рукой.

Октябрь 1995.

* * *